Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский — человек, чье имя по праву вписано в историю России как мецената

Никита Дмитриевич Лобанов-Ростовский — человек, чье имя по праву вписано в историю России как мецената, по крупицам собравшего и сохранившего для нашей страны целый культурный пласт русского искусства первой трети XX века.

Обращение к такой неординарной личности не случайно. Всемирно известный коллекционер, мыслитель, общественный деятель, писатель, геолог, банкир, советник фирмы «Де Бирс» по добыче и продаже алмазов, советник аукционного дома «Кристис» и «Сотбис»  вдохновляет  своим примером беззаветной любви и преданности своей исторической родине. Вся его жизнь и устремления это сопричастность к мистерии русского театрально-декорационного искусства, в котором Никита Дмитриевич видит неразрывную связь с истоками древнерусской культуры, летописями, сказаниями, фольклором.

Наиболее яркими представителями этого направления стали художники  объединения «Мира искусства» — А. Н. Бенуа, Л. С. Бакст, Н. К. Рерих, А. Я. Головин, К. А. Коровин, участвовавшие в гастролях русской оперы и балета в Париже, организованных с 1907 года С. П. Дягилевым (так называемые Русские сезоны за границей). Созданные ими декорации, потрясали воображение безудержной фантазией художников, колористической целостностью сценической среды и костюмов.

Отождествляя свои устремления с русским авангардом, и выделяя в нем мощное интеллектуальное ядро как некое гармоническое единство музыки, театра, оперы, балета и декоративного, графического искусства, Н.Д. Лобанов-Ростовский сохранил для России и передал в ее владения собрание эскизов театральных декораций и костюмов, бесценных образов ушедшей эпохи, которые останутся с нами навсегда.

Одна из самых знаменитых в мире коллекций русского сценического искусства, собранная усилиями всей жизни Лобановых-Ростовских, сосредоточена теперь в Санкт-Петербургском государственном музее театрального и музыкального искусств.

— Глубокоуважаемый Никита Дмитриевич, расскажите, пожалуйста, что в Вашей жизни послужило импульсом для начала коллекционирования?

— С детства, может быть лет с пяти, когда мы еще жили в Болгарии, я видел и слышал оперу, драматический театр и балет. Картинных же галерей в Болгарии не было. Впервые картины в музее я увидел в 1954 году, уже после того, как переехал в Англию. Однажды, когда я жил у своей крестной в Оксфорде, она взяла меня с собой на великолепную выставку в Лондоне, посвященную «Сезонам русского балета» Сергея Дягилева. Я был поражен красотою того, что мне пришлось тогда увидеть: этой театральностью, буйством лубочных цветов, всей этой «русскостью», что имела такое важное значение для моих все-таки «незападных» глаз. Как зачарованный смотрел я на эти работы и как-то в один миг решил, что в моей жизни обязательно настанет один такой прекрасный день, когда подобные работы станут моими.

— Чем было вызвано Ваше внимание к работам русских художников театрально-декорационного искусства  периода 1905-1920-хх  гг.?

— То, что происходило в русской живописи в период между 1905–1920 годами, радикально отличается от процессов, имевших место в искусстве Запада. В искусствоведении этот отрезок времени, с легкой руки английского искусствоведа Камиллы Грей, принято называть «Великим русским экспериментом». Западное искусство в конце XIX века как бы находилось в стагнации, не скажу увядании. Вполне естественно, талантливые художники стали искать новые, нетрадиционные формы выражения и обратили взгляд на искусство Полинезии, Африки, Японии, Индонезии и так далее. Русские же, напротив, искали вдохновение в своей собственной самобытности, русском понимании мира. Это и красочный лубок, икона, вывеска. Часто этот новаторский поиск появлялся на театральной сцене. Модернизм в искусстве России – национальное, а не наднациональное явление. И, в общем, все его формы нашли, в большей или меньшей степени, отражение на сцене. Именно этим интересен и важен период авангарда в русской живописи.

— Никита Дмитриевич, как Вы считаете с какой временной координаты можно вести отсчет возникновения Вашей коллекции?

— В 1959 г, подрабатывая переводчиком в Колумбийском университете, я смог позволить себе выделить часть денег из своего небольшого жалованья для первых приобретений.  Начало моей коллекции — эскизы костюмов  Сергея Судейкина  к балету «Петрушка».  Я приобрел их по 25 долларов. В 1962 году моя жена приобрела эскиз декораций Александра Бенуа к этому же спектаклю. Это обошлось нам в 100 долларов.

— Как происходил  процесс формирования Вашего собрания?

Первоначально я пользовался моими деловыми поездками в разные страны Европы для того, чтобы в свободное время встречаться с художниками  и их родственниками. Это давало возможность узнать, где  и у кого находятся работы, а также начать приобретать те из них, которые мне были тогда по карману. До 1965–1967 гг. еще можно было относительно легко  по сравнительно низким ценам приобретать замечательные костюмы  декорации выдающихся русских театральных художников, живущих за границей.

Переехав в Нью-Йорк в 1958 г., я стал разыскивать и встречаться с людьми, работавшими с Дягилевым или знавшим его, записывал все – кто с кем состоит в родстве,  что у кого сохранилось от мира русских художников  и  артистов, проследил все дорожки, ведущие к детям, женам, бывшим женам, бывшим любовницам  и любовникам  художников, которые работали для Дягилева  и впоследствии для его продолжателей или других театральных групп. Я узнал адреса почти всех русских художников, живших тогда в Париже, Мадриде, Нью-Йорке. Зная, что я человек небогатый, художники или их родственники отдавали мне свои работы задешево.

— Насколько я понимаю, Ваш «творческий метод коллекционирования» основан на том, чтобы приобретать произведения искусства у семей  художников, их родственников или друзей. Какова наиболее запоминающаяся история в Вашей жизни отождествляющая этот  метод?

— Известного певца Михаила Альбертовича Бенуа я нашел летом 1968 г. В Мадриде. Стены его квартиры был увешаны совершенными  шедеврами: Александр Бенуа, Иван Билибин, Щекатихина-Потоцкая! Я замер от восторга, узнавая «старых друзей» с шикарно изданных репродукций в программах Русской оперы. За чаем я понял, что мне опять страшно повезло. Михаил Альбертович его жена Наталья Владимировна собирались купить дом на Канарских островах  перебраться туда. Однако у них возникли сложности с деньгами. Это было очень длинное чаепитие, в результате которого наше собрание пополнилось уникальным работами мирискусников, а Бенуа приблизились к покупке виллы на Канарах.

— Никита Дмитриевич, расскажите, пожалуйста, о вашей коллекции и особенно полюбившихся  и  дорогих вашему сердцу произведениях, вошедших в собрание.

—  Наша коллекция включает работы около 180 русских театральных художников, причем не все эти произведения характерно представляют своих авторов. Но целью приобретения этих работ была популяризация творчества русских театральных художников за пределами Советского Союза. Кажется, этой цели я достиг.

Наше собрание многим обязано Нине, моей первой жене. Она совладелица коллекции. Ее требовательный глаз и профессиональная подготовка журналистки оказались неоценимым для заветного дела моей жизни: сбора информации, поиска работ, подготовки каталогов.

Наши с Ниной любимые художники — А. Бенуа и Бакст. Эскизы Бенуа к «Петрушке» сопровождают нас всюду, где бы мы не жили. Мы счастливы иметь более ста эскизов Бенуа к этому балету. Изящные эскизы Бакста также представляют собой источник постоянного наслаждения для меня  и Нины.

— По какому принципу Вы отдаете предпочтение тому или иному произведению искусства, достойному занять почетное место в Вашей  коллекции?

— Могу охарактеризовать себя как спонтанного коллекционера. В выборе я руководствуюсь глазом  и сердцем. Наша коллекция является тому доказательством, так как большинство эскизов отличается орнаментальностью, яркостью красок  захватывающими темами.

Именно декоративный аспект этой живописи привлек меня, когда я начал собрать свою коллекцию. Впоследствии я поставил перед собой более широкие цели и стал приобретать работы не только первоклассных художников, но также художников среднего –  даже ниже среднего – уровня с тем, чтобы максимально широко представить коллекции русского театрально-декорационного искусства первой третиXX века.

— Когда состоялась первая демонстрация произведений из Вашего собрания, и как часто происходили аналогичные показы в дальнейшем?

— После устроенной мною в 1966 г. выставки в нью-йоркской галерее «Харкнесс-Хаус»  и последовавшей год спустя выставки в музее Метрополитен не проходило и года, чтобы в каком-либо из музеев Соединенных Штатов, Канады или Европы не экспонировались работы из нашей коллекции.

Эти выставки экспонировались в ту эпоху, когда все то, что было связано с СССР, было не в моде в Соединенных Штатах, а само искусство в нашем собрании, – эпохи модернизма, – было «табу» в Советском Союзе. Прежде всего, мне хотелось показать эгоцентричному Западу, всегда боявшемуся агрессии со стороны коммунистического СССР, другую — МОЮ Россию, исполненную цвета, радости, тепла  гуманизма. Как бы сказать всему миру: «Вот она — настоящая Россия. Посмотрите, как она прекрасна!

— Что Вы посоветуете людям, чья сфера пристрастий сосредоточена на предметах искусства, россиянам, делающим первые шаги  в коллекционировании?

—Для того, чтобы собирать коллекцию, прежде всего надо хорошо разбираться в искусстве, обладать вкусом. Первые десять лет своего увлечения русским искусством я накапливал сведения. Искусство подвержено моде. И направления, и художники то вызывают повышенный интерес, то не ценятся. Зная это, можно приобретать сравнительно дешево те произведения, которые «сейчас не в моде». Когда я стал собирать театральные эскизы, к ним еще не было интереса вне России. В 1958 году я купил эскизы Ларионова и Гончаровой всего по два доллара за штуку (для сравнения: на эти деньги можно было купить десяток газет или двадцать кружек пива). Разбираясь в живописи, можно найти ценнейшие вещи в дешевых развалах. На «блошином» рынке в Париже знатоки находят подлинные работы, например, Лотрека, Сезанна, неподписанные авторами и потому принимаемые либо за копии, либо за опусы неизвестных. Правда, когда я начинал коллекционировать, у меня порой не было и этих двух долларов за картину.

— Глубокоуважаемый Никита Дмитриевич, Ваша благотворительность и дарения России поражают внушительным списком произведений живописи, портретов, старинных  гравюр, шелкографий и эскизов театральных декораций и костюмов, архивных документов,  редких книг и реликвий. В 2013 году Вы передали в дар свою коллекцию, оцененную в 3,4 миллиона евро Музею «Ростовский кремль». Расскажите, пожалуйста, где будет представлена такая внушительная коллекция?

— Музей в Ростовском кремле не имеет подходящего помещения для размещения моего дара свыше тысячи экспонатов. Я предложил музею финансово участвовать в реставрации ряда руин вблизи кремля. Это запущенные дома (или «руины») на балансе города или частников. В разговоре с дирекцией музея месяцев 6 тому назад, я им предложил обсудить с мэрией Ростова перевести на баланс музея или купить у города за символическую сумму запущенный дом. Получив его, реставрировать совместно с моей денежной помощью с целью сделать его филиалом Ростовского кремля и эвентуально разместить мой дар в части этого дома. В том же разговоре я предложил руководству музея сделать передвижную выставку в учебных заведениях и общественных организациях Владимирской губернии на основании цветных репродукций работ из нашего собрания. Предложение было принято и меня попросили срочно привезти в Ростов экспонаты. Что я и сделал в течение последующих десяти дней. До сих пор я не получил ни слова на эти предложения от директора музея. У меня создалось впечателение, что единственный способ задействовать директора – это получение письменного указания от Министерства культуры. А самоинициатива, какой бы ни была привлекательной идейно, не представляет интереса для директора, ибо не приводит к улучшению должностного статуса.

—Ваши воспоминания вошли в прекрасные книги «Эпоха. Судьба. Коллекция» и «Воспоминания (записки коллекционера) Никиты Дм. Лобанова-Ростовского», выставки ваших собраний были опубликованы в каталогах «Русское театральное декорационное искусство» и двухтомнике «Художники русского театра». В 2011 г. в Лондоне был опубликован альбом Masterpieces of Russian Stage Design (Шедевры русской театральной живописи); а в 2013 г. вышла в свет Encyclopedia of Russian Stage Design (Энциклопедия русской театральной живописи). Планируется ли в ближайшем будущем очередное издание?

— В контексте России, мои планы: публиковать в Москве в 2015 г. сборник моих статей, интервью и воспоминаний современников обо мне.

— Какое место в Вашем сердце, душе, мыслях занимает Россия?

—  Россия являет собой союз культур и народов, каждый из которых является ценным и уникальным. Россия больше чем страна. Это состояние духа, мироощущение, особое видение. Я родился и вырос на Западе. Уже поэтому самым простым путем для меня было стать космополитом и жить без оглядки на прошлое, на отеческие домовины. Но у меня такого выбора не было. Мой дед Иван Николаевич Лобанов-Ростовский, русский и глубоко верующий православный человек, очень помог мне найти самого себя. Он вообще рассматривал большевизм как некое временное явление в сложной истории России.

Дед самым деликатным образом, почти неслышно, напоминал мне, что я по рождению Рюрикович и, таким образом, у меня особая связь с Россией. Он учил меня, что без прошлого нет настоящего. И это в значительной степени сформировало меня как человека. Низкий поклон ему.

Вторая причина моего отношения к России – русское искусство, которому я отдал часть своей жизни. Именно в том, что я имею причастность к этому великому искусству, я чувствую себя привилегированным человеком. Благодаря культуре Россия смогла выстоять в самых жестоких исторических испытаниях.

— Что на Ваш взгляд на сегодняшний момент Россия утратила по сравнению с периодом 1905-1925 гг? 

— России следует искать собственно русское «человеческое измерение» в культуре. Нельзя жить, апеллируя к развалинам прошлого, но нельзя и заполнять духовную пустоту какой-то плохо переваренной западной дребеденью или новыми культами личностей, прямого отношения к искусству или культуре не имеющих.

В России нужно готовить новые поколения специалистов, которые будут задействованы после 2020года. Необходимы инвестиции в человеческий ресурс, этого не происходит.  Как отметил иностранный член Российской Академии наук В. Л.Квинт, в России ведётся активная разработка стратегии развития, но этим занимаются люди, не обладающие глубоким знанием предмета и не практикующие его. С этой точки зрения Россия не готова столкнуться с новыми общемировыми проблемами.

Надеюсь, что отставание России можно преодолеть. Если правительство осознает необходимость развития новейших технологий, внедрит новые специальности и на порядок увеличит инвестиции в образование и науку, то через 6-7 лет появятся те кадры и те технологии, которые позволят качественно изменить российскую экономику.

— Что привлекательного в такой огромной и многонациональной стране Вы находите сегодня?

— Феномен России – это её уникальная цивилизация, гармонично объединяющая различные народы с сохранением их религиозного и культурного уклада. Это отличает Россию от европейских государств и от многонациональных Соединённых Штатов, где этно-религиозное самоопределение заменяется базовым понятием – «американец», поэтому России не следует копировать и внедрять опыт западных стран. Если цивилизованный мир стремится к модели глобализации, где устраняются все базовые идентичности, а сейчас добрались и до взаимоотношений полов, то Россия являет собой союз культур и народов, каждый из которых является ценным и уникальным. Россия занимает третье место в мире по числу людей, обладающих научными званиями. Потенциально это даёт ей возможность быть исполнителем крупных заказов на научно-технические проекты со стороны США и Евросоюза.

Я верю в величие русской культуры. А ключ к её развитию и процветанию – в умении найти и поддержать талант и не натаскивать его на верность идеологическим установкам.

Господь щедро наделил Россию прекрасной литературой и музыкой. В меньшей мере он позаботился об изобразительном искусстве. Идеологическая «мертвечина» 1930-1940-х годов затормозила развитие искусства в стране и разрушила многие неоспоримые достижения начала XX века. Вспоминая библейскую книгу пророка «Экклезиаст», хочется сказать: пришло время собирать камни. Собирать по крохам и внутри страны, и за рубежом. Хорошо, что это уже началось.

 Ольга Иванова, член Творческого союза художников России, художник-дизайнер, искусствовед.

---

www.iskusstvosng.ru

Created By WebTrade.bg