Кто построил Успенский собор

Католик по вероисповеданию, военный инженер и гениальный архитектор Аристотель Фиораванти построил главный собор Московского царства, самую красивую в России крепость на Боровицком холме, пережил опалу, войну и тюрьму и навсегда остался в истории русского государства.

Человек эпохи Возрождения

Почти каждый россиянин хоть раз бывал в Московском Кремле и знает, что там на Соборной площади столицы стоит главный храм православной Руси — патриарший кафедральный собор Успения Божьей матери, или просто Успенский собор. Тот самый, где венчали на царствие русских царей и где сейчас служит патриарх. Знаменитый храм настолько вошел в нашу жизнь, что мало кто задумывается об удивительном историческом парадоксе, ведь этот символ православия и культурных традиций Руси построил итальянец, католик по вероисповеданию, Аристотель Рудольфо Фиораванти.

Новая эпоха — новые задачи

Вторая половина XV столетия принесла поистине судьбоносные перемены в жизнь Руси. Из конгломерата враждующих между собой небольших княжеств, вынужденных постоянно оглядываться на Орду, она превратилась в сильное государство, которое сразу выдвинулось в число крупнейших в Европе. Татарское иго само собой ушло в прошлое — против единой русской силы ханы были обречены. Наверное, формальное освобождение могло произойти и раньше, ведь ментально Русь была готова к единению еще во времена Куликовской битвы, да помешала московская междоусобица, по сути, укравшая у нашей страны полвека.

С рождением нового независимого государства встал вопрос о символах власти, государственных регалиях и атрибутах. В средневековом обществе к этому относились серьезно. Естественный ход вещей диктовал возрождение православных традиций — Константинополь пал, и Москва как бы подхватила увенчанное двуглавым византийским орлом знамя. Теперь город стал именоваться «Третьим Римом», а значит, и выглядеть должен был под стать предшественникам.

На деле же столица Великого княжества Московского была вовсе непрезентабельна. Вековой белокаменный Кремль после многочисленных войн и пожаров выглядел жалко, к тому же он безнадежно устарел с точки зрения фортификации — его ведь строили еще до появления артиллерии. Построенный еще при Калите и митрополите Петре Успенский собор, которому минуло полтора века, никак не подходил на роль центрального храма нового государства как в силу размера, так и из-за ветхости. Иван III с боярами решил затянуть пояса, но лицо государства обновить. Начали с подновления стен (1462 год), а вот собор по настоянию митрополита Филиппа решили строить новый.

Попытались справиться своими силами — пригласили доморощенных мастеров Кривцова и Мышкина. В апреле 1471 года со всеми почестями собор заложили. За три года возвели белокаменные стены «под своды», но в ночь на 20 мая 1474 года сооружение рухнуло:

«Бысть трус во граде Москве и церковь св. Богородицы, сделана бысть уже до верхних камор, падеся в 1 час ночи, и храми все потрясошася, яко и земли поколебатися».

Землетрясения в наших широтах редкость, на него никто не закладывается. А этот «трясун» случился в очень неудачный момент: стены уже стояли, а скрепляющая их крыша — еще нет. Это и сыграло роковую роль. Хотя, по сообщениям летописи, были претензии и к качеству строительного раствора. Так или иначе, все нужно было начинать сызнова.

Вот здесь и возникает идея приглашения мастера из-за границы. Дело в том, что в это время на Руси не было опыта строительства больших каменных храмов. Старый, еще домонгольский опыт возведения великих соборов в Киеве, Новгороде и Владимире канул в Лету вместе с их создателями, а в XIII-XIV веках чаще сооружали церкви небольшие — так зимой отапливать легче и строить можно без чертежей. Специфика же строительства больших зданий с тяжелыми куполами требовала точных расчетов, математических навыков и, главное, инженерных технологий.

Вопрос, откуда приглашать мастеров, не стоял — законодателем мировой архитектурной моды была Италия, где эпоха Возрождения началась почти на век раньше, чем во всей Европе. К тому же именно итальянцы стали продолжателями великих византийских архитектурных традиций, которые переселились туда вместе с беглецами из захваченного турками Константинополя. И еще один важный нюанс: к этому моменту у Москвы появилась прямая связь с Италией: в 1472 году Иван III венчался (во временном деревянном Успенском соборе) с племянницей последнего византийского императора Зоей (Софьей) Палеолог, которая воспитывалась в Риме. Видимо, без ее протекции не обошлось, особенно когда пошел разговор о выборе конкретного мастера.

Потомственный зодчий

В дореволюционных книгах можно встретить мнение, что Аристотель — это прозвище, которое мастер заслужил за свою мудрость. Но это не так. Греческое имя ему было дано при рождении, что подтверждают документы. В эпоху раннего Возрождения это было модно.

Аристотель родился в Болонье в семье потомственных архитекторов. С детства мальчик варился в творческом духе, так что иного пути у него, по сути, и не было. В то время не было строгого разделения на ученых, мастеров, механиков, художников — ищущие люди стремились заниматься всем. Дух возрождения был всеобъемлющим, шел изнутри людей, а юный Аристотель впитал его с пеленок.

Первое упоминание об Аристотеле как профессионале относится к 1436 году, когда юноше едва минуло двадцать. Тогда он участвовал в отливке колокола для башни Аринго (кстати, перестроенной его отцом) и придумал хитрое приспособление для поднятия колокола на самый верх.

С 1447 года Аристотель работает самостоятельно, занимаясь возведением довольно сложных архитектурно-строительных комплексов. В 1455 году Фиораванти передвинул колокольню Делла Маджоне, причем это было первое здание в Болонье, перемещение которого было документально засвидетельствовано. 24-метровая колокольня была передвинута на 13 метров, что позволило освободить место для нового здания городского магистрата. Поскольку столь непростая работа была произведена за короткий срок и с большим искусством, городской совет присвоил молодому мастеру звание старшины ложи каменщиков и положил пожизненное материальное обеспечение.

Довольно быстро родной город стал тесен мастеру, к тому же у него возникли разногласия с представителями совета. Аристотель реставрировал древний мост в Павии, устраивал Пармский канал, передвигал башню Святого Ангела в Венеции. Последний опыт был трагическим: простояв два дня, башня упала, придавив несколько человек. Оказалось, что вода подмыла фундамент. Зодчий очень переживал о случившемся и пообещал никогда не возвращаться в Венецию.

Затем Аристотель работал на севере Италии у миланского герцога Франческо Сфорцы: строил каналы и шлюзы, реставрировал крепостные стены, передвигал башни и колокольни. Через семь лет он вернулся в Болонью уже знаменитым на всю страну и уважаемым мастером. В 1464 году Фиораванти получил приглашение от венгерского короля Матьяша Корвина, но три года не мог уехать — его не выпускала болонская ложа каменщиков. В Будапеште Фиораванти показал себя во всем блеске: он строил мосты через Дунай и создавал современные укрепления. Заслужив благодарность короля и заработав немалые деньги, зодчий вернулся в Болонью.

Потом были заказы в Риме и очередное возвращение в Болонью, а затем разразился скандал: заслуженный мастер был обвинен в фальшивомонетничестве и заключен в тюрьму. Его лишили всех титулов и привилегий. Через некоторое время обвинения вроде бы были сняты, но осадок, как говорится, остался. Вот тут-то и подоспело приглашение московского государя, переданное мастеру русским послом Семеном Толбузиным. Поразмыслив, шестидесятилетний мэтр принял предложение и в компании сына Андреа и ученика Пьетро отправился на край света. Кстати, у архитектора было на руках приглашение от турецкого султана, но он выбрал Москву.

Самый русский храм Руси